Предыдущая часть о Бурунди
Идея отправиться на Занзибар посетила нас с подругой неожиданно. Намаялись мы в разных там Угандах и Бурунди, а до окончания нашего африканского похода ещё было больше недели. Лететь домой предстояло из Кении, но как-то она нам совсем не приглянулась, что-бы последние дни потратить на эту страну. А вот по Танзании проехали в автобусе и всего лишь за сутки созерцания её саванн и более доброго людского отношения, сердце легло. Захотелось тихого отдыха на Занзибаре. Ну, это нам так подумалось, а как получится, так и получится!
***
На автовокзале Дар-эс-Салама было хаосно. Сегодня утром привёз нас сюда автобус из Бурунди. Поджилки от страха больше не тряслись, устали бояться. Попили на ходу утренний арабский кофе без сахара из «напёрстков», так надо и в порт поспешить. Навели справки, что ходят на остров несколько паромов в течение дня.
Желающих отвезти к парому предостаточно. Нам нужен тот с каретой, что только что проскочил мимо. Называется тот транспорт бодяджи, да и все его хотят, а тех карет, в виде прицепа к мотоциклу, не так уж много. Наконец-то нам повезло, и бодяджи за 10 000 шиллингов. доставил нас в порт, лавируя в пробках, въезжая на тротуары и распугивая пешеходов.
Здесь нас взяли в оборот паромщики, предлагая купить билет на Занзибар за $35, и тыча нам под нос прайс – лист. Наверное выглядели мы состоятельными матронами, которым слегка за пятьдесят, поэтому все ринулись к нам. Искренне пытались найти другую цену, более приятную, но за нами следовала группа провожатых. Предугадав наши действия, сразу предупредили о цене билетёров в кассах. Даже если вы скажете, что идёте в отель и Занзибар вас не интересует, то проводят до отеля, убедившись в правдивости слов.
Так нам и пришлось купить билеты по $35 и бежать очень быстро за паромщиком, который тащил наши вещи на вот-вот отправляющийся паром.
Устроились комфортно на нижнем ярусе в застеклённом кондиционированном помещении. В поле нашего обозрения попадала только палуба с равномерно распределённым и привязанным багажом, да ещё синее бездонное небо, а уж Индийский океан можно было увидеть, только выйдя на палубу к борту.
В общем зале местное мусульманское население расположилось. Женщины в чёрном с малыми детьми, а мужчины в расписных тюбетейках с ковриками для молитвы. Жара у них там, как положено.
Белых в нашем салоне оказалось предостаточно, рядом с нами громко разговаривала молодая супружеская пара. Что это? Они говорили на испанском!
— Вы откуда?
— Из Буэнос – Айреса.
— Не может быть! Я туда через два месяца!
Они удивились, что в Африке, где говорят на суахили, с ними заговорили на их родном. А уж я-то как была рада возможности свободно общаться и повыспрашивать интересующие меня тонкости об их стране.
Но тут вдруг обнаружила, что путаюсь в словах, вставляю английские и вообще думаю по-английски. Парадокс! Как странно устроен человеческий мозг. Я знаю, что эта проблема уйдёт, но сейчас мне было просто стыдно!
Пабло меня понимал, так как знал английский, Сильвия просто таращила глаза, а я извинялась раз за разом. От них узнала, что цена билета на наш паром $25, а на экспресс-паром те самые 35, что мы заплатили. Опять нас развели на десятку! Наша ржавая посудина никак на экспресс не тянула.
Вновь обретённые друзья прибыли в ЮАР из Буэнос Айреса, а уж затем через Замбию, Зимбабве и Мозамбик в Танзанию. Чёткого плана у них не было, вообще не было ничего, как и у нас. Мы решили держаться вчетвером, надеясь при этом сэкономить на транспорте и в отеле.
Внезапно на палубу вышли масаи, а мы вслед за ними.
Красные клетчатые одежды развевались. Бусы с браслетами казались нелепым мужским украшением. Дыры в ушах, куда можно смотреть, как в бинокль, вызывали недоумённое удивление.
Мы с Сильвией ходили туда – сюда, рассматривая их, но зоркие масаи не позволяли нам даже поднять фотоаппарат. Боялись за душу, что уйдёт навсегда, а вот если им денег дать за фото, то душа передумает и останется. Нам с Сильвией не было дела до их капризной души, поэтому денег не давали, а фотографировали «из-за угла».
Племя масаи самое многочисленное в Африке, сохранившее до сих пор свои традиции и культуру. Считают себя пастухами от Бога, а весь скот – своим, даже если он принадлежит соседнему племени. По этой причине, часто конфликтовали с соседями.
Зная эту страсть к животным, правительство Танзании доверило масаи охрану многих заповедников и парков, в то время, как туристические компании пользуются теми парками, наращивая свой бизнес, а масаи — опять ничего, даже охотиться запрещено, как раньше. А ведь каждый масаи должен пройти посвящение в мужчины, и убить льва, вступая во взрослую жизнь. Тогда я ещё не знала, что всего через пару лет поселюсь у этих людей в заповеднике и проживу с ними два месяца, проведя полный анализ их быта и обрету друзей.
В общем, масаи трудно. Вот и едут они на Занзибар, в надежде продать свои примитивные украшения и поделки из дерева. Ведь красная накидка масаи действует на белого туриста, как красная мулета на быка в корриде, и он неосознанно идёт на её зов, скупая сувениры и бусы с браслетами, не задумываясь о цене. Проверено на себе.
Ну, вот и время обеденной молитвы пришло. Мусульмане расстелили коврики на палубе и приступили к молитве, а мы из уважения к ним, расселись по своим местам в ожидании конца, что б выйти к бортику и наблюдать летучих рыбок, что пулей вылетают из воды и в неё же канут.
Брызги от волн захлёстывало на палубу и било в стёкла. Нам предстояло пять часов качаться на волнах. Пролив между материком и Занзибаром переполнен водным транспортом и порою казалось, что столкновение со встречным кораблём неизбежно.
Я чувствовала беспокойство. Никогда так долго не путешествовала морем, этот вид транспорта мне не приятен тем, что я не плаваю, хотя морская качка совсем не действовала, в то время, как большинство пассажиров стали «зелёными».
В первые мгновения не поняла беду. Что произошло? Приятное раскачивание увеличило свою амплитуду колебаний и я обернулась. Все пассажиры встали со своих мест и всматривались в морскую синь. Что случилось? Вскочила, почувствовав неладное.
Качка стала сильнее и многие бросились за жилетами, что под сиденьями. Я молниеносно упала на пол, ища свой спасательный жилет, но его не оказалось.
Тогда, не дожидаясь конца «комедии», выбежала из салона, что б прорваться на палубу и понять ситуацию. Было уже поздно…
Пассажиры столпились у палубного выхода, напирая на, стеной стоящих матросов, которые никого не выпускали и даже молившихся мусульман загнали внутрь со своими ковриками.
Машинное отделение прекратило работу и были слышны только крики людские и удары волн.
Паром болтался, поочерёдно касаясь краями бортов водной глади. Паника росла. Я знала, что крен в 45 град. губителен для данного вида транспорта, и если вся толпа прорвётся на один борт, т.к. противоположный выход бал закрыт, то всем конец.
Добравшись до ближайшего матроса, кричала и требовала у него объяснений случившемуся и спасательный жилет. Тот пытался меня успокоить, пояснив, что на пути парома оказалась рыбацкая лодка, которую капитан увидел в последний момент, вынырнувшей среди морских волн.
Рыбак зацепился рукой за большой крючок на рыболовной сетке и не смог дотянуться и завести мотор, что б вовремя уйти с пути. Жертвуя жизнями восьмисот человек против одного, был предпринят резкий поворот парома в сторону, дабы не закрутить винтом рыбака – неудачника и пошёл сильный крен.
Волны усугубляли проблему. Матрос побежал за жилетом к капитану. Вскоре спустился сказав, что жилетов на пароме нет.
Ну, вот и всё.
Прислонившись к холодной стене, затихла, быстро соображая поняла, что именно этот паром может стать для меня погибельным, но может стать и моим спасением. Никто не прыгал с палубы, пока и я подожду. Альтернативы не было.
Ослепительно яркая бирюза морской пучины показалась зловещей и безжалостной.
30 минут обречённой безысходности надо было пережить. Первоначальная паника прошла. Пассажиры, как и я следили за ситуацией, ожидая восстановления равновесия.
Когда закончился кошмар и завели мотор, мусульмане вернулись к молитве, а я на трясущихся ногах вошла в салон. Подруга сидела на прежнем месте. Её удивлённо спросила:
— Ты не испугалась?
— Ещё как!
— А почему сидишь?
— Встать не могу. Ног не чувствую.
— Ну, ты мне это брось! Кто ж тебя на пристань понесёт?
Вот так по-разному человек реагирует на серьёзную опасность. Теперь знаю точно, что в подобной ситуации буду кричать, бороться и искать выход для спасения собственной жизни.
До Занзибара оставалось ещё три часа. Матросы равномерно растаскивали по палубе груз и закрепляли канатами, который разбросало жуткой качкой. Напряжение среди пассажиров сохранялось до конца пути, ведь два месяца назад здесь затонул переполненный паром. Никто не спасся.
Капитан через радиосвязь разъяснил ситуацию, а в конце добавил: «Акуна матата». Легко сказать «Нет проблем». Мы аж поседели.
***
После того случая с нами, ещё дважды здесь переворачивались паромы, гибли люди и об этом рассказывали в наших новостях.
ЗЕМЛЯ!
Впереди показался остров! Он приближался, расползаясь и увеличиваясь в размерах. А вот и пирс. Причалили, вышли и попали в жуткую занзибарскую жару.
Лодки на волнах качались, чайки кричали над прозрачной водой, народ тащил на берег мешки и корзины, а мы, открыв рот, крутили головой по сторонам..
Ну, здравствуй, Занзибар!
Танзания, это федерация двух государств: Танганьики и Занзибара, а поэтому при входе на территорию острова, поставили въездную бесплатную визу. При этом получили красочный проспект с подробной картой всего побережья. Оказавшись вчетвером на шумной улице, вступили в борьбу с местными, неоправданно высокими ценами.
Всё было против нас, а смотреть-то пока нечего. Цены на такси, проживание и питание, просто непомерно высоки. Часа полтора мы только ходили, смотрели и спрашивали: а всё благодаря аргентинцам, их упорству и уверенности, что всё дорого быть не может. Главный город острова не впечатлил, даже и рассказать нечего.
Та же суматоха и нестройность зданий, узкие улочки напоминали о былой коммерческой империи, принадлежащей арабскому Оману.
Но лодки! Ах, какие рыбацкие лодки!
Прибрежный пейзаж восхитителен, если смотреть только в сторону моря.
Но действительность понуждает повернуться к ней лицом. Решили, что остановимся на противоположном берегу острова, где побережье мало населено и пляжи считаются лучшими. Сговорившись с таксистом вывезти нас в нужном направлении и провезти по береговой линии для поиска выгодного проживания, мы снова отправились в путь.
Ехали полтора часа по лесам и посёлкам. Приветствие «Джамбо!», сменило ставшее ненавистным, «Мзунгу!», которое мы уже стали воспринимать, как ругательство! Быстро наступили сумерки, а затем и ночь. Водитель нашего джипа каким-то непонятным чутьём находил отели в кромешной тьме. Свет на побережье был отключен. Только по рокоту волн понимали, что океан рядом.
Нам не везло. Объехали предостаточно мест, но заселяться в номер без света и воды за $60, нам не хотелось. Отели пустовали, сезон ещё не наступил или уже окончился, но цену никто сбрасывать не собирался. Поиски продолжались, Пабло торговался нещадно и нашёл.
Бунгало за $30 всех устроило, то есть по комнате на двоих. Нам с подругой уже было всё равно, а Пабло неутомим и завтра собирался искать ещё дешевле.
После целого дня пути нас ждал лёгкий ужин, совсем лёгкий и спать.
Бунгало оказалось комфортным, с двумя кроватями и пологами от комаров, да и воды было, хоть залейся. Поэтому, проснувшись утром, совсем не обрадовались, что Пабло нашёл более дешёвое место и предлагал пройтись посмотреть.
Надо идти на «отельную» охоту. Мы же в «связке»! Вышли.
Территория лоджа утопала в песке, передвигаться было противно, песок просачивался в обувь и ремешки тёрли ноги. Но выйдя на пляж, мимо которого не пройти, я задохнулась от восторга. Вот он, тот плотный белый песок, который я обожаю и могу идти бесконечно долго, пока он не кончится.
А океан! Поразительно бирюзовый, с раскачивающимися лодками на волнах. Да, пейзаж достоин кисти мастера!
Оставив вещи в номерах, наша бравая четвёрка, налегке топтала тот песок, смеясь и прыгая. А от чего смеялись? Да от счастья! Океан, песок и пальмы!
Лодж, куда привёл Пабло, предоставил в наше распоряжение домики с двумя огромными кроватями, необходимой мебелью и беседкой в плетёных диванах. С учётом того, что нас четверо на "безрыбье", да и оплатить пообещали за восемь дней вперёд, скидка была приличной. $15 за бунгало в сутки, показались просто подарком.
При оплате мы потребовали от сотрудника лоджа расписку о том, какую сумму денег взял и за какой период проживания. А так же внесли в перечень все бесплатные услуги, за которые в конце могли предъявить счёт. А самой важной услугой для нас, был кипяток для утреннего кофе и мы не хотели, в конце концов, платить за него, как за виски. Кое-чему нас уже Африка научила!
Кемпинги на острове запрещены, видимо что-бы не продешевить. Наша палатка уже давно без дела, но пока нигде не забыта и кочует с нами по африканским просторам, а теперь вот и на Занзибар забросило.
На острове есть заповедник с редкими колобусами и золотыми обезьянами. От них мы отмахнулись сразу, не спросив даже цену.
— Сыты мы вашими «манками», пора и честь знать!
А вот по берегу, с удовольствием.
— Смотрите! Масаи!
Навстречу нам шли трое в красном с заплечными зембелями, в смысле — мешками. В руках посохи и улыбки до ушей. Дружелюбные оказались, приветливые, смех устроили на всю округу, да и душа у них фото не боялась. Сувениры продавать надо. Какая уж тут душа?
Мы закопались в их мешках, примеряя на себя всё, что можно было привесить. Радовались, как дети ёлочной мишуре. Результатом той встречи стали сувениры и украшения, купленные на память. С этого момента масаи нам стали друзья и мы внесли свою лепту для постройки деревни, которую по обычаю должны отстроить молодые парни, что б стать мужчинами и прожив в ней год, иметь право жениться. Занзибар для них место, где можно что-то заработать не попрошайничая.
Пляж то пляжем, а в деревню тоже надо выйти и пошли. Попав в Джамбиани, местное поселение, вновь столкнулись с нищетой и запущенностью. Лучше бы не выходили! Даже роскошные занзибарские пальмы едва скрашивали пейзаж.
Дожди сюда пока не пришли и стояла мокрая жара, но во второй половине дня длинные пальмовые тени укрывали остров, как зонтом, под которым веял прохладный ветерок, раскачивая те пальмы и блуждая в кронах.
Найти что-либо съедобное оказалось сложно. Наш невооружённый глаз просто ничего не видел. Фрукты, овощи, обеды отсутствовали напрочь. Вместо этого продавался помидорно-огуречный мусор, от вида которого мы давно отвыкли, продолжая привычно искать продукты сравни нашим, что так красиво разложены в супермаркетах. Поиск успехом не увенчался и мы с подругой купили два кокоса, а аргентинцы упаковку молока.
Кокосы были выпиты на месте, услаждая душу приятной свежестью, а их пустые тела мы понесли в отель, где нам их расколют и подадут прилично.
Действительно, кокосы отобрали сразу при входе на территорию, обещая приготовить вечерний коктейль. Мы насторожились. Какова цена тому коктейлю? Суточная стоимость проживания? Поварёнок застонал, ломая руки и заявил, что «фри».
— А стонать не надо! Учёные, уж!
Расположившись своей четвёркой на нашей террасе, отобедали, чем Бог послал. А Бог послал не щедро и аргентинцы свято клялись, что в Африку больше ни ногой. Ну, а мы что? Мы подпевали.
На завтра у наших друзей был намечен сноркейлинг на рифах в двух километрах от берега, где волну вздымает и белым барашком прибивает к берегу ласково и вяло. Та волна была моей постоянной загадкой, которую никогда не разгадать. Она тревожила меня, заставляя вновь и вновь смотреть на горизонт. А уж купаться только в тапочках, кораллы растут у самого берега, но благодаря прозрачной воде, их можно просто обходить.
Вечером действительно нам на террасу принесли бокалы с коктейлем, увешанные лимонами. Вкус вполне земной, но приятный. Поварёнок, по имени Амороссо, пристроился рядом. Мы должны были хвалить коктейль, и хвалили. А он расплывался в улыбке, пока не появилась девушка с ребёнком за спиной. Приговаривая на суахили, она развязала парэо и бросила того ребёнка на колени поварёнку.
Закрыв улыбчатый рот, Амороссо ругался на своём родном, а девушки и след простыл. Мальчик, по имени Ибрагим, был его племянником и вёл себя вполне прилично, восседая в толстом памперсе на столе с коктейлями.
Его девятнадцатилетняя мама по имени Асма побежала к подружкам, пока муж отсутствует несколько дней. Долг братьев – смотреть за племянником.
Ибрагим зевал и тёр глаза, а мамаша не давала о себе знать. Выход был один, уложить дитя в нашем бунгало спать, что мы и сделали, облегчённо вздохнув.
В ночИ раздавался бой барабана и ещё чего-то. Это на территории лоджа у большого костра устроили маленький концерт, куда и подались. Кроме нас ещё пять туристок на скамьях расселись. Все хлопали в ладоши, а аниматоры били в единственный барабан, пустую канистру и стеклянную бутылку. Пели только два слова «Акуна матата», ну просто точь-в-точь, как в Руанде именитый исполнитель традиционной музыки с двумя нотами в репертуаре!
Хватило нас на 30 минут.
Извинившись, отправились на ночной пляж, где и нашла нас Асма, требуя своего ребёнка. Отдали с удовольствием, желая почивать. Но в последующие дни Асма норовила навязать нам милого Ибрагима вновь, а мы, заслышав её голос на территории, исчезали в сторону моря, а поварёнок Амороссо за нами.
Асма считала нас бабушками-сиделками для своего сына, ей и невдомёк, что бабушки бывают разные: например, бабушки-хулиганки.
