Часть первая
До деревни Кетето добралась в темноте. Отель «Лусака» оказался замечательным, даже горячую воду утром и вечером служащие разносили в больших вёдрах и оставляли под дверью номера. Сотрудница, молодая девушка, рассказала, что масаи живут в лесу и она не знает где это, как туда попасть. Но чаще всего они уезжают в д. Лингатеи, на этот рейс билет купить просто. Едут они и в другие места, но в их микроавтобус сложно влезть. А по четвергам проходит ярмарка масаи в лесу, прямо за деревней Кетето, и через два дня она состоится. Было совершенно ясно, что я находилась на территории проживания этого народа. Вот и замечательно! Останусь на ярмарку, а потом поеду в Лингатеи.
Традиционный рынок в Кетето
В Кетето по улицам ходили в основном масаи мужского пола. У каждого мачете на поясе, посох в руках. На груди ожерелья, в ушах бисерные серьги, на руках от запястья до локтя браслеты, также и на ногах от щиколотки до колена.
Красные с синим одежды, заматывали тела. Таким был их национальный костюм. Вся эта пёстрость у многих венчалась смешной вязаной шапкой, едва державшейся на голове. Сплющивались те шапки с двух сторон «домиком», расцветки всё больше тёмные, чёрные, синие, зелёные.
Раньше мне не приходилось видеть такие головные уборы, видимо молодёжь, работающая в городах, от них отказалась. Ведь на побережье жарко, там уж не до шапки.
В Кетето, как и в Аруше была хорошая, комфортная температура, а к вечеру даже прохладно. Комаров здесь не бывает, ведь масаи живут по горам на удобной для проживания высоте, а комары, как известно, в горы не поднимаются.
Женщины по деревне тоже ходили, их было очень мало. Отличались они от мужчин синими однотонными одеждами, иногда для тепла сверху накидывали красную накидку. Что бы отличать женщин от мужчин, надо привыкнуть к их облику. Серьги в ушах у них те же, только браслеты на конечностях из намотанной проволоки цветных металлов. Техника работы точно, как у народа падаунг в Азии. Их женщины наматывают цветную проволоку на шею, что бы сделать её длинной и красивой, а женщины масаи украшают медными и латунными спиралями свои запястья и щиколотки.
Вся их грудь увешана украшениями из бисера и металла.
Порою целые бисерные воротники шириной до 20-ти см. опоясывали их шеи. Вес тех украшений, думаю, доходил до двух – трёх килограммов. Просто поразительно, как им все эти «монисты» не мешали двигаться. Головы были чисто выбриты, просто до блеска, так же, как и брови, в то время, как у мужчин длина волос может быть любой, даже до пояса. Но это уже является национальной причёской с выплетенными косичками, в бисерных заколках и закреплённой в длинный хвост, или же в косу по всей спине.
Характерными чертами внешности представителей этого племени являются высокий рост, стройное тело, у мужчин – узкие бедра. Их походка отличается удивительной статью, а осанка – прямотой и горделивостью. Женщины масаи столь же стройны и подтянуты, как и мужчины, имеют правильные черты лица, ослепительно белозубые улыбки.
Вот такая яркая, колоритная публика заполняла улицы Кетето. Я ходила среди них, спрятав фотоаппарат в пляжную сумку, наученная горьким опытом неудачной съёмки в г. Аруша, но всё-таки верила в удачный для меня момент, когда смогу запечатлеть весь этот «маскарад» для себя. Все питейные заведения были оккупированы масаи, чувствовалось, что они много пьют. К вечеру их выдавала не твёрдая походка. В таком состоянии люди втискивались в тесные маршрутки, что даже дверь не закрывалась. Уезжали в неизвестном для меня направлении. В деревенских гестхаузах, по три доллара за комнату, оставались единицы из тех, кто не закончил свои дела в городе, или – же не в состоянии был выехать из него. С наступлением темноты, народ выдвигался в центр деревни для ужина, где продавцами чая и лепёшек выставлялись дощатые столы и скамьи.
Горячие пончики mandazi и молочный чай шёл на «ура». Обычный чай масаи пьют редко, это уж когда молочного нет. Жареное мясо тут дёшево, но вкусно. А супом называется полная тарелка мяса с не большим количеством бульона. На мангалах с углями кипели огромные чаны с варевом, мясо распространяло соблазнительный аромат. Интересным казалось то, что продавцами были только мусульмане, а масаи всегда оставались едоками. Я ни разу не видела, что бы масаи стояли за прилавком. Исключение составляют сувенирные магазинчики в туристических местах, где в роли продавцов выступают молодые парни для привлечения иностранных покупателей к своему экзотическому товару.
Здесь, в своих саваннах, куда туристы не попадают, у них были другие пристрастия, продавать коз и коров на своих базарах. В четверг я отправилась за деревню, на запланированный базар. По узким тропкам со всех сторон из лесу шли люди в красных одеждах, ведя животных на продажу.
Все они сходились в одном месте, на песчаном холме, где обширное пространство, свободное от колючих зарослей и деревьев алое, было приспособлено для обмена и торговли животными.
Я пристроилась к пожилой семейной паре и, поглаживая их коз, которых собирались продать по 20 – 30 000 шиллингов (400 – 600 руб.) дошла в одной компании с ними до самого холма. Перешли каменистую пересохшую реку, где женщины чистили песком свои браслеты.
Воды не было, сухой сезон, но они выкопали в русле яму, куда скапливалась вода, просачиваясь через песок.
На высоком берегу раскинулся базар. Повсюду были установлены загоны для животных, выстроенные из колючих веток и стволов деревьев. В загонах животные и люди, продавцы и покупатели.
Сопутствующими товарами опять же торговали только мусульмане. Было интересно наблюдать за ярким африканским базаром, но процесса я не понимала, а только дивилась красочному действу. В своём большинстве масаи красивы лицом, даже находясь в почтенном возрасте, имеют некое обаяние.
Среди них много престарелых людей и живут масаи долгую жизнь.
Их средняя продолжительность жизни перевалила за 70 лет. Все остальные народы Африки могут им только позавидовать.
Моё любопытство прервал мусульманин, говоривший на английском языке. Для начала сказал, и даже потребовал, убрать фотоаппарат, и в который раз я подумала, что фотоаппарат должен быть маленький и не заметный. Я постоянно испытывала неудобства с камерой и из-за неё имела проблемы с людьми.
После этого мусульманин стал задавать вопросы, кто, да откуда? С кем я здесь, и что делаю? При этом показал личное удостоверение. Спросил, где остановилась. На его любопытство ответила, что я ничего пагубного не совершила и хотела потихоньку уйти, пока тот отвернулся, но он меня догнал, ведя ещё одного товарища. Они стали требовать у меня разрешение на посещение резерваций масаи. Тогда пришлось врать, что нахожусь в Кетето проездом и следую в Арушу, то есть транзитом. Прокатило, и я поспешила исчезнуть.
С того момента уяснила, что для нахождения в ареале проживания масаи, нужно иметь разрешение из полиции, а получить я его должна была где-то в Аруше. Возвращаться обратно я не собиралась, но по улицам надо было ходить меньше и на следующее утро отправилась дальше, в д. Лингатеи. В пути четыре часа и снова те же пейзажи, лишь только гигантские зонтичные акации mkungugu стали не обычным дополнением.
Раскидистые кроны куполом, а ствол в бугристых наростах – шипах. Очень похоже на крокодиловое дерево из Азии.
Неожиданная встреча
Лингатеи тоже оказалась мусульманской деревней с толпами масаи на улице. И снова с наступлением ночи эти люди как будто бы испарялись в никуда. Но мне нужна совсем другая деревня! Устроилась в единственный гестхауз без воды и без света, только кровать и радовала, что мягкая, да чистая. Оказалось, что в деревне вообще нет ни света, ни воды! По ночам люди включали фонари, а как с водой, так и совсем не знаю.
Сколько я могла так прожить? Два дня, не больше. Благо в продаже имелась минералка, на улице жарилось мясо, а по утрам женщины пекли mandazi и заваривали чай молоком. Хозяин моего заведения понимал, что я в полной растерянности и дал полведра воды, большой фонарь, стакан и стул. Сам он тут же содержал питейное заведение, где посетителям в красных накидках не было конца.
На мой вопрос о деревне масаи, ответил, что они живут в лесу и только сами могут меня туда отвести. Но как? Как мне их об этом попросить? Мы же не понимали друг друга! В моём мозгу не укладывалось, как можно жить в лесу? Должен же быть хотя бы какой-то хутор с названием. Познакомиться с кем-то из масаи, хоть с мужчиной, хоть с женщиной не представлялось возможным. Даже если предположить, что знакомство состоялось, то кто поведёт меня к себе с первого знакомства? Неужели придётся в лес пешком идти? Хотя в деревне достаточно много мотоциклистов, которые увозили масаи в лес. Я бы тоже поехала, но куда?
Два дня уже прошло, женщины мусульманки по просьбе хозяина гестхауза приносили мне в день по ведру воды и даже предоставили место для помывки в своём доме. Исходила все деревенские окрестности, но домов масаи нигде не было. На третий день прямо на улице ко мне подошёл молодой масаи и заговорил на английском языке!
От неожиданности даже вскрикнула. Оказался Мануэль. Внешность его не была оригинальна, те же накидки, мачете и сандалии масаи. Но черты лица отличались от привычного облика его народа. Такого большого грузинского носа я у масаи ещё не видела! Три года работал на Занзибаре с туристами, выучил язык, а теперь женился и живёт дома со своей женой. То состояние моей радости я чувствую даже сейчас. Мне он показался очень близким человеком, даже почти родным. Мать моя! Я совершенно отчётливо поняла, что он станет моим проводником. Я ему всё рассказала и попросила помочь. Мануэль был рад взять меня в свой дом пожить, но у него большая семья и меня даже пристроить негде. Пока мы говорили, вспомнил, что есть одна знакомая община его друга, который сейчас работает в городском отеле, а его дом должен быть не занятым. Живёт эта семья за 7 км. в лесу и туда надо ехать на мотоцикле. В том случае, если они дадут согласие заселить меня к себе, я должна буду покупать какие-то продукты. Я была согласна, на все его доводы и условия, утвердительно и быстро кивая головой. Я не представляла жизни в лесу.
Жизнь в лесу
Мануэль оказался владельцем почти новенького мотоцикла, и я пообещала ему заплатить. Привязав мой чемодан к багажнику, мы оседлали «железного коня». Наш транспорт извергал громкую музыку и светился разноцветными огнями. Под улюлюканье масаи выехали за деревню. Красная грунтовка была очень приличной. Благополучно миновали три мусульманских деревни. Проезжая их, всякий раз Мануэль включал свою музыку, дети бежали за нами до самых окраин, а взрослые выходили из домов, что бы подивиться на белую женщину, не весть, откуда взявшуюся. Всё это походило на триумфальный проезд победителя. Именно победителем себя чувствовала на тот момент.
Я ехала в общину масаи, что обитала далеко в лесу у подножия зелёной горы. Найти её сложно, а попасть туда ещё сложнее. Но я это сделала! Я не собираюсь рассказывать о деревнях, куда возят туристов группами. Я расскажу о настоящей, о натуральной жизни этих людей леса.
***
Адреса у них не имеется. Но мотоциклисты в д. Лингатеи знают все общины масаи по имени главы самой общины. Поэтому надо знать местное название леса или горы, да ещё и имя общинного «командира». Только после этого вас отвезут к масаи. Мой водитель, с которым познакомилась два часа назад, вёз меня в его знакомую семью, в надежде там меня пристроить. В леса машины не ходят, а тем паче микроавтобусы, позже мне стала понятна причина этого «недостатка» в передвижении по лесной чащобе.
Свернули на тропу и поехали по кукурузным полям. Холмистая долина была окружена горами. По проторённой дорожке шли редкие прохожие. Каменистые речки с сухим руслом Мануэль преодолевал без меня. Какие уж тут машины? Что бы облегчить ему дорогу, соскакивала с мотоцикла и ждала впереди на подъёме. Потом поехали настоящим лесом, в просветах которого мелькали глиняные дома. Наконец-то свернули к одному из них и встали.
Пять глинобитных домов расположились на приличном расстоянии друг от друга. В стороне от них загоны для животных. Навстречу нам вышел глава семейства лет 38 — ми. Мне показалось, что я его напугала. Взгляд выражал недоумение и удивление, но Мануэль всё разъяснил и огласил причину моего приезда. А причина была одна, любопытство. Долго не договаривались, и масаи взяв мой чемодан, понёс его к дому.
Чёрные, крепкие бёдра сверкали в разрезах платья, как и мачете, закреплённое на поясе. Лёгкая, пружинящая походка привлекала взгляд, во всём чувствовалась уверенность хозяина семьи.
Мануэль ввёл меня в курс событий, что проживание моё будет бесплатным, а покупать продукты или давать деньги, с моего желания. Просить у меня никто ничего не станет. Сам пообещал наведаться через пару дней. После этого, получив обещанную сумму, удалился. А я осталась наедине с масаи, назову условно Монти, а имена остальных членов семьи будут настоящими. По прошествии некоторого времени узнала, что заселили меня масаи из любопытства. Для всех членов общины я была первая белая, увиденная ими. Решили, что хлопот я им не доставлю, свободный дом имеется, да и им что-либо от меня перепадёт.
У масаи до сих пор общинно — родовое проживание. Живут большими дружными семьями. В общине 4 – 5 домов. Очень бережно относятся к старикам. За два месяца моего нахождения у них, я ни разу не слышала скандалов, выяснения отношений, или же пренебрежительного отношения к соплеменникам. Да, я не говорила на языке масаи, но они понимают суахили, несколько слов и фраз которого использовала в общении с ними. Мало того я совершенствовала свои знания постоянно. Записывала слова и названия на их языке и суахили. Я училась каждый день. К моменту моего отъезда уже замечательно понимала мусульман из ближних деревень, ориентировалась в ценах и числах. Кстати все двузначные числа на суахили состоят из двух слов. Например, одиннадцать, они говорят десять один, и т.д. Для меня самой это был прорыв, это стало открытием способностей, о которых не подозревала. Очень надеюсь, что к тому, что уже знаю, добавлю язык Африки — суахили.
http://www.moya-planeta.ru/reports/view/belaya_zhenshhina_v_plemeni_chrnyh_masai_chast_3_tanzaniya_16331/ — часть третья
